Александр Селиванов: «В России хоккеистов много, а игроков нет, как и конкуренции»

Александр Селиванов два года отработал в тренерском штабе «Адмирала», а после того как контракт с клубом закончился, он остался жить во Владивостоке. Столицу Приморья можно назвать для Селиванова городом возвращения в Россию. До этого он почти 20 лет отыграл в командах США, Голландии и Германии. Сейчас он занялся бизнесом, открыл свой спортбар.

— В 2013 году вы впервые приехали во Владивосток. Тогда вы вошли в тренерский штаб «Адмирала». Сейчас работа в профессиональном хоккее на паузе?

— На данный момент да. Два года отработал в «Адмирале» старшим тренером, сейчас занялся другим делом – бизнесом. В «Адмирале» поменялось руководство. Когда приходят новые люди, они начинают набирать своих тренеров, у них свое видение хоккея, и места для меня не оказалось.

— Вас не звали в «Амур»? Александр Могильный, большая группа менеджеров и игроков переехали в Хабаровск в 2015 году.

— У нас был разговор по поводу руководства молодежной командой в Хабаровске. Но дело в том, что я хочу работать в КХЛ, а не в «молодежке». С другой стороны, во Владивостоке находился уже два года, дети ходят в школу, и я не мог просто взять и сорваться в другой город. Семья есть семья. Решили остаться во Владивостоке с надеждой работать в «Адмирале».

— Обида на «Адмирал» какая-то осталась?

— В спорте, как в армии, если у тебя есть контракт, то ты работаешь, и незаменимых нет. В спорте не знаешь, что будет в следующем году. Я понаездился уже, проехал полмира. А дети меняли раз десять школу, и на этот момент хочется осесть.

— Из других команд предложений не поступало?

— Летом было предложение о работе. Меня приглашали в минское «Динамо», сначала в качестве главного тренера, потом помощником. Половина руководства была за, вторая против, но в итоге не сложилось, и они остановились на канадце.

— Почему остались во Владивостоке, у вас ведь дом в Германии, было жилье в Америке... Помимо детей были какие-то причины? Вы ведь в Россию вернулись после 20-летнего перерыва.

— Владивосток – самый лучший город в России. Мне здесь очень понравились люди. Они отличаются от москвичей, питерцев и других россиян. Когда я приехал, у меня появилось много друзей, и с каждым годом их становится все больше. И когда ты долгое время живешь в городе, расширяется твой круг общения, он становится родным. Это еще одна причина, почему мы остались здесь.

— Один из ваших сыновей играет в «Полюсе», другие также связаны с хоккеем?

— Двое сыновей живут здесь. Юра занимается на «Полюсе», он вратарь, а Рокко тренируется в «Адмирале». Нико — это старший сын, живет, учится, работает и играет в хоккей в Америке. Живет он в школе-интернате.

— Сыновья связывают свое будущее с хоккеем?

— У Нико больше перспектив, чем у среднего и младшего сыновей. Другие дети также любят эту игру, но дело в том, что по индивидуальному мастерству он их пока превосходит. В мае мы едем в США, Нико заканчивает школу, и будем думать, поступать ли ему в колледж или он пойдет в юниорскую хоккейную лигу (USHL), либо будет пробоваться на драфте. Но все будет зависеть от него. Если попадет на драфт НХЛ – прекрасно, уже чего-то достиг.

— По Америке скучаете?

— Честно говоря, да, и по Европе тоже. Там люди приветствуют друг друга всегда и все улыбаются, даже когда ты этого человека и не знаешь. Пожилым людям и девушкам открывают дверь, а здесь такого мало. Я думал, что на протяжении 20 лет, которые отсутствовал в России, что-то поменялось, но нет.

— Вы провели семь сезонов в НХЛ, уместно лигу за океаном сравнивать с нашей КХЛ? В чем главное отличие двух лиг?

— Во всем. Во-первых, в дисциплине игроков. Во-вторых, по игре, по самоотверженности наши уступают. Здесь очень мало людей бросается под шайбу, там это в порядке вещей, в силовой хоккей там играют больше. Не зря называют НХЛ лигой номер один в мире, и я это утверждение поддерживаю.

Там не надо никого подгонять. У нас же хоккеистов много, а игроков нет, прежде всего, потому что отсутствует конкуренция. В Америке ты играешь, а еще пять человек стоит за спиной. Если споткнешься, то другой сразу займет твое место. У нас же люди считают себя незаменимыми. В России ключевому игроку все в рот смотрят, он делает что хочет и как хочет, потому что кроме него некому играть. Мы создаем одну сборную России, а в Канаде или Америке могут создать пять национальных команд, и они на том же уровне будут играть. У нас становится все меньше талантов. В 80-х, 90-х годах по пять-шесть человек из клуба могли попасть в сборную, а сейчас в лучшем случае один.

— Как сами попали за океан? Одного же желания поехать в тренировочный лагерь на драфт маловато.

— Когда попадаешь на драфт – это не значит, что будешь играть в НХЛ. Тебе необходимо доказать, что ты лидер. В моем тренировочном лагере было 75 человек, и я единственный был русским. К тому же практически не говорил по-английски. Мне нужно было биться и доказывать, что мое место здесь. Важно было продемонстрировать не только физические кондиции, но и характер, менталитет.

Если говорить об истории, то, когда был чемпионат мира, по-моему в Италии, ко мне подошли представители «Тампа Бэй» и сказали, что хотели бы меня взять на драфт, но попросили об этом никому не говорить. Я ответил согласием. По возвращении в Москву ко мне подошел Евгений Владимирович Зимин (хоккеист, заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер РСФСР) и также по секрету сказал, что меня будет драфтовать «Филадельфия Флаерс». Я, как обещал, ни одним, ни вторым ничего не сказал.

— А как выбор сделали в итоге?

— А в итоге мне позвонил корреспондент поздно вечером и сказал: «Александр, поздравляю, вы на драфте, вас выбрала "Филадельфия"». У меня был небольшой шок. Как «Филадельфия», ведь «Тампа» первой заинтересовалась? Потом пришел контракт с самой минимальной суммой. Я с ней не согласился, попросил прибавить еще чуть-чуть, но «Флаерс» отказались. Созвонился с агентом и сказал, чтобы менял меня в «Тампу». А на драфте получилась весьма анекдотичная ситуация. Когда был выбор игроков, руководитель «Тампы» вышел в туалет и мой номер пропустил. Когда вернулся, ему сообщили, что Селиванов ушел в «Филадельфию». Но в итоге «Тампа» дала мне те деньги, которые просил, и я уехал в этот клуб.

— Нынешние зарплаты в НХЛ очень отличаются от прежних? Тогда вам предложили около 250 000 долларов в год?

— Да, зарплаты отличаются. Мой начальный контракт был в пределах 230-280 тысяч. Но с этой суммы надо было заплатить налоги, профсоюзам, агентам. И такого, как сейчас в России, нет. Игрокам клуб не оплачивает квартиры, одежду и все остальное.

— Вы рассказывали, что на первых порах в шутку вам сказали, что вся команда скидывается по двадцать долларов после матча. Их нужно было вручить тренеру со словами: «Спасибо за игру». И вы так и сделали... А как еще подшучивали?

— Еще был у нас прикол shoes check (проверь ботинки). Когда команда кушает, один человек залезает под стол и одному из игроков мажет ботинки майонезом или сметаной. А после все начинают стучать ложками и кричать: «Shoes check!»

— Когда вы были ио главного тренера «Адмирала», в домашней игре с «Донбассом» на лед полетели огурцы. За океаном происходило нечто подобное?

— Там кидали резиновых куриц. Они продавались в Америке везде. А если кто-то забрасывал три шайбы в одном матче, бросали шапки на лед. После стало традицией в какой-то из дней собирать игрушки для бездомных детей. После встречи все кидали на лед плюшевых медведей, зайцев и т.д. Только представьте, сколько было игрушек, если на трибунах сидело по 18 тысяч болельщиков.

— Вы были женаты на дочери Фила Эспозито. Как решились познакомиться с дочерью легендарного хоккеиста и на тот момент генерального менеджера «Тампа Бэй»?

— Все получилось спонтанно. Я сам к этому не стремился. Когда только приехал в Америку, в первый же день на меня накинулась дочка Фила, и тоже немного не по себе было. Вообще, все как-то само собой получилось.

— Вы впервые попали домой к Филу Эспозито, когда пришли просить руки дочери. Фил, который был генменеджером «Тампы», подумал, что вы пришли выбивать бонусы...

— Не бонусы выбивать, а просить больше игрового времени. Это было давно, мы жили по соседству. В то время нельзя было показывать, что встречаешься с дочкой генерального менеджера, и мы старались этого не делать. Но Фил, конечно, догадывался о наших отношениях.

— Сколько удавалось скрывать?

— Где-то год.

— В российскую сборную вас вызывали только на второстепенные турниры... Дошло до того, что вы официально отказались за нее играть. Осталась обида и ощущение того, что как игрок вы не все сделали в большом хоккее?

— Конечно, да. Если говорить о сборной, то у нас был русский хоккей, он отличался от канадского, финского, чешского, шведского. Все вопрошали: «Как с русскими бороться? Мы не знаем, в какой хоккей они играют». У нас тренера были российские, и в каждом клубе была своя система. Мы показывали не прямолинейный хоккей, в отличие от сегодняшних времен, когда взяли шайбу, вбросили ее в зону и прямо побежали. Раньше все было по-другому. Наш хоккей стал разваливаться, потому что стали приглашать так называемых иностранных специалистов. Слово «специалист» меня вообще бесит. Специалист чего? Развала русского хоккея? За эти 10 лет поменялось все. И вот результат: за 15 лет мы выиграли два чемпионата мира.

Я уважаю свой клуб «Спартак», я играл за него и отдал всего себя. А когда приглашают в сборную, то как собачку на побегушках. Мол, ты пока поиграй, а как кто-то приедет, мы тебя заменим. «Отцепляли» по разным причинам, то кто-то из нашей «спартаковской» тройки ногу подвернул (мы забивали тогда больше всех на чемпионате России), то ждали кого-то из НХЛ... Всегда находилась причина не взять на чемпионат мира или Олимпиаду.

— На «Ютубе» много видео боев с вашим участием. В одном из них вам удалось даже Каспарайтиса завалить. Уже как тренер давали наставления подопечным в этом аспекте хоккея?

— Да. Дело в том, что я любил физический хоккей. Когда приехал в НХЛ, сам Дон Черри (главный критик русских хоккеистов в США) лично по телевизору сказал, что Селиванов не русский, он играет в канадский хоккей. У меня стиль такой. Я играл не в прокат, а в тело. Сейчас же один махнул клюшкой вправо, другой влево. Один получает 20 миллионов, другой 30, и все нормально, все хорошо и без травм. Раньше такого не было, мы друг друга грызли. Спросите у Назарова, когда он играл в «Динамо» и с ним стычки были. «Спартак» – ЦСКА, «Спартак» – «Динамо» – это была бойня, которая заканчивалась дракой. На льду не было друзей, это в жизни могли общаться. А сейчас и на льду друзья, и в раздевалке.

В Америке и Канаде я никогда не отказывался драться. Потому что если откажусь, то подумают, что испугался. Но после драк от тренера я получал будь здоров за полученные пять минут штрафа. Он говорил о том, что твое дело – забивать голы, а драться – задача других.

— Но сдерживаться не всегда удавалось?

— Не всегда. Но это хоккей, я даже сейчас хочу показывать силовую игру, потому что это интересно. В НХЛ 90 процентов людей приходило смотреть, как борта трещат, как перчатки скидываются и дерутся после, им не нужны были голы, им нужно шоу.

Андрей Сухарьков

Источник: newsvl.ru